Кот
Она лихорадочно бегала по квартире, впервые радуясь тому, что их общее жилье было однокомнатным. Спешно и часто наугад (ведь после 3 лет проживания вместе это действительно было сделать нелегко) отбирала свои вещи и бросала в огромную спортивную сумку (наследство студенческих лет) и в свой рюкзак.
Так, чашка – ее, кофеварка – его, плеер, кажется, тоже, подушка в форме сердца – его... или ее? На ее симпатичном личике ярко проступали следы плохо скрытого раздражения и размазанной туши.
Он сидел и, до хруста собственных пальцев сжимая подлокотники на кресле, наблюдал за тем, как Она исчезает из их квартиры, из его жизни. Как сиротливо выглядела полочка перед зеркалом без шеренги ее лаков, раньше так раздражавших его. Стул оскалился потускневшей обивкой, когда с него резко сорвали обычный небрежно брошенный ее домашний халат… Освобожденные крючки вешалок в ванной и на кухне коготками впивались в его сердце. Ему так хотелось закричать, остановить ее, но... Уже поздно.
Кот демонстративно уселся на кухонном столе, наблюдая со своим кошачьим скептицизмом за тем, что происходило в его квартире. Он был явно недоволен: еще бы, сначала его разбудили громкие крики, а затем прямо из-под него выдернули его любимый и уже обогретый халат. Однако постепенно эта театральная суматоха начала даже развлекать его.
Раз-з-з – и ее домашние пушистые тапочки исчезли в огромной сумке; два – и настольные часы повторили ту же траекторию, сразу за ними последовали зонтик и ее любимая глиняная ваза; три-и – и... тут сердце Кота остановилось и упало где-то в лапы: рука, которая перед тем смела в бездонную сумку полквартиры (по крайней мере коту так казалось) теперь нагло потянулась к его, кошачьей, миске. Его любимой и, кстати (не в пользу хозяев будет сказано), до сих пор пустой миске.
Рука на мгновение замерла в нерешительности. Его глаза молниеносно среагировали на это замедление опустошающего безжалостного тайфуна, выметавшего ее следы из их квартиры, его жизни.
– Ты забираешь кота?
– Ну… наверное, да, – в ее голосе явно прозвучала неуверенность. Кот насторожился.
– Так будет лучше. Он тебя так любит. Он без тебя и без твоего халата не проживет. – Горькая улыбка.
«Кто бы говорил!» – подумал Кот.
– Ну не знаю... Помнишь, когда мы три года назад нашли его на мусорнике маленьким котенком, он дался в руки лишь тебе.
«Еще бы! – фыркнул Кот. – От ее рук за версту несло старой соседской таксой, которую она и до сих пор так любит гладить при встрече».
– Если бы не ты, я бы даже не подумал его забрать, честно. Просто у тебя так засветились глаза, когда ты его увидела. Да и к тому же вы были такие милые вместе – два маленьких сероглазых котенка. А когда ты спрятала его под свою куртку, я даже начал ему завидовать, бездомному, брошенному котенку, веришь?..
– Не нужно, слышишь... – ее голос дрожал.
«Намечается потепление, возможны осадки», – радовался Кот.
– А помнишь, как мы втроем ездили в село к маме и он, испугавшись соседской собаки, влез на старую липу и мы целую ночь просидели под ней, ожидая, пока он слезет. А под утро вы оба спали у меня на руках.
Она низко наклонила голову.
– А вспомни, как он (здесь Коту послышалась какая-то недоброжелательность в его голосе) съел наш праздничный ужин ко Дню Валентина. А я же тогда проморочился с тем пирогом три часа!.. – Кот предусмотрительно ретировался за штору. – И когда ты включила свет, на столе были лишь крошки и поломанные свечи.
– Зато мы пошли в тот вечер гулять на набережную, видели звездопад и я загадала желание, что мы… – ее голос предательски дрожал. – Что мы…
– Милая... Я, слышишь, я же так тебя люблю! Что мы делаем?!
– И я. Я тебя люблю. Но мы... да и вещи... – она неуверенно махнула рукой в сторону тюков.
Он не дал ей договорить, схватив в крепкие-крепкие объятия, подкрепленные еще более крепким поцелуем.
Они целовались, как сумасшедшие, и когда из комнаты послышался звук двух падающих на кучу тюков тел, Кот разочарованно зевнул и побежал к своей до сих пор пустой миски. «Эх, неблагодарные! Хоть бы молока налили... Ты – им, а они… Эх...»
Из комнаты слышался счастливый смех и громкие поцелуи. «И они еще говорят, что черные коты – к несчастью...»
Наталья Бардалым